Чернобыль – это навсегда

Так считает человек, одним из первых побывавший в горниле чернобыльской катастрофы, эта трагедия еще 300-400 лет будет головной болью для человечества…

Встреча с известным журналистом страны и не менее известным инженером-атомщиком, лауреатом Государственной премии и премии Ленинского комсомола Владимиром Губаревым случилась совсем неожиданно, на фестивале СМИ «Вся Россия – 2019». Кажется, о космосе и атоме этот человек знает все или почти все. Именно его книги «Русский космос», «Утро космоса», «Атомная бомба», «От сохи до ядерной дубины», «Страсти по Чернобылю» и другие открыли перед читателями мир, всегда остававшийся под грифом «совершенно секретно». И вот в нынешнем году очередной литературный труд Владимира Губарева – книга «Правда о Чернобыле. Свидетельства живых и мертвых». Эта книга, а также мини-сериал англо-
американского производства «Чернобыль», появившийся на экранах в этом году, всколыхнули новую волну интереса к этой атомной катастрофе. Послушать всю правду о Чернобыле из первых уст, конечно же, большая удача. Поэтому рассказ Владимира Степановича Губарева постараюсь передать читателям нашей газеты в полном объеме и без каких-либо корректировок. Считаю, что просто не имею права на них.

Горькая правда
– С чего начать разговор о Чернобыле? Почему-то мне в такие минуты приходит на память рассказ Игоря Глинкова «Двое на луне»: двое молодых людей – парень и девушка в течение полугода живут на луне, а затем возвращаются на землю. Теперь они на все смотрят и все понимают иначе, чем земляне. Они стали другими. Этот рассказ мне понравился, и я его всегда вспоминаю, когда говорю о Чернобыле. Мы все после Чернобыли стали другими, он полностью изменил нас психологически. Чернобыль – это то, что не ясно тебе ничего… А еще я, и без того человек не особо чего боявшийся, после Чернобыля не боюсь абсолютно ничего…
26 апреля в 1986 году выпало на субботу. Я, редактор научного отдела главной газеты страны «Правда», находился в этот день на работе, писал сценарий. И вдруг звонок – пожар на атомной станции. Мой первый порыв был вполне естественным – надо лететь. Сразу же обращаюсь к Александру Яковлеву, секретарю ЦК КПСС, курирующему в Советском Союзе вопросы идеологии, объясняю: хочу поехать в Чернобыль, должен своими глазами увидеть, что там происходит. В ответ слышу категоричное: нет, в противном случае лишишься партбилета, Но я не останавливаюсь и звоню нашему украинскому собкору Одинцову, он подтверждает: в Чернобыль никого не пускают. Но уже на третий день, в понедельник, когда о катастрофе сообщили шведы, скрывать ее стало бессмысленно, и я вместе с четырьмя молодыми репортерами по заданию председателя Совета министров Н.И. Рыжкова мчался в Чернобыль.
На месте все стало ясно очень быстро: подтягивались войска, замерялись радиационные дозы, находились осколки графита. Все говорило об огромных масштабах катастрофы, конечно же, это был не просто пожар, о котором сообщили первоначально. Это был взрыв атомного реактора.
Мне и прежде доводилось бывать на многих атомных станциях, присутствовать на военных ядерных испытаниях, я знал о многих авариях. Кстати, я всегда выступал против бурного развития атомной энергетики и даже не потому, что она – небезопасная. Страна к этому была не готова технологически – требовался высокий уровень развития техники, а в Советском Союзе он был низкий. И второе: мы не могли подготовить требуемое количество кадров. А ведь хотели АЭС чуть ли не на каждом углу поставить. Это было заблуждением.
Чернобыльская авария подтвердила правоту моих размышлений. Четвертый блок этой станции был лучшим в атомной отрасли по всем показателям. Там были прекрасные условия труда, станция располагалась в чудном по природным показателям месте, работники имели высокую зарплату, много привилегий. Почему же произошел взрыв? Из-за человеческого разгильдяйства. Многие на станции работали по блату, никакой дисциплины, полно халтурщиков, откровенных бездельников. Реактор долго сопротивлялся их непрофессионализму, почти сутки. Атомщики знают: станция должна постоянно работать на полную мощность. Накануне же взрыва персонал целый день менял мощность, реактор был в неустойчивом положении, это и привело к беде. Нельзя было так издеваться над реактором. Просто нельзя.
Еще меня поразила дикая безграмотность сотрудников станции. Ведь были специальные препараты – около ста доз лекарств, которые могли бы хоть как-то защитить пожарных. Такие препараты есть на всех атомных подлодках, на всех АЭС. Но никто их не вводил. Вся медчасть станции была завалена и таблетками, которые могли сохранить щитовидку детям, но и их никто не давал. Родители стали разбавлять йод в воде и поили этим детей, но это не спасало, а травило. Не было и боевых дозиметров, никто и не предполагал, что они могут понадобиться. В итоге – 31 человек, погибший при взрыве, 36 получили радиоактивные дозы по 4-5 тысяч рентген, было ясно, что они не выживут, у 134 человек сразу же был установлен диагноз: лучевая болезнь. Я, отправляя служебную записку Горбачеву с анализом ситуации на АЭС, отдельной строкой просил о награждении пожарных, первыми шагнувших на крышу реактора. Я просил сделать это до 30 мая, потому что понимал – дольше они не протянут. Горбачёв дал слово это сделать, но обещания не сдержал. И этих отважных ребят награждали уже посмертно в августе, когда все они лежали в цинковых гробах…
Много было спекуляций и с артистами. Первыми в Чернобыле выступали «Песняры», потом приехали Кобзон, Леонтьев и французская певица Патрисия Каас. Пугачёвой в Чернобыле не было, она выступала в Зеленом Мысе, а это было чистое место.
Потом была небезынтересная история «спасения» Киева. Уровень радиации там был повышенный, но незначительно. Информации, естественно, никакой, начальство стало потихоньку вывозить своих детей за пределы города. Это породило панику. И тогда было принято решение об эвакуации всех жителей Киева, а это более трех миллионов человек. Делать этого не надо было, мы доказывали на собственных примерах, что оставаться в Киеве можно, это безопасно. Например, в Киеве было полно клубники, ее просто никто не покупал, боялись. И это было заблуждением – ягоды требовалось всего лишь отправить под душ. То же самое и с грибами, их в зоне было видимо-невидимо. Но люди не собирали их, боялись радиации. Никто не знал, чтобы получить критичную дозу, нужно было съесть целый грузовик грибов. А рыба в киевских водохранилищах! Ее поначалу тоже хотели всю выловить и вывезти в другое место. Грамотные ядерщики знают, чтобы рыба заразилась, потребовалось бы много времени. Но нас не слушали. Мы же ловили рыбу в этих водоемах, варили уху. Многие смотрели на нас как на смертников. Но я как видите, до сих пор жив. Я даже написал статью в «Правду» «Рыбалка с дозиком», где все очень популярно объяснил. Много проблем возникало из-за безграмотности и отсутствия достоверной информации.

Победившие атом
Чернобыльскую катастрофу я бы разделил на 4 этапа: первый – с 26 апреля по 25 мая, это первая категория ликвидаторов, они прошли то, что не прошел никто, их было 20-25 тысяч человек. Это они, по существу, предотвратили всемирную катастрофу ценой своего здоровья и жизни. Второй этап до конца 1986 года, время, когда был построен саркофаг; третий – это время ликвидаторов, работавших на станции в течение 1987-1988 годов; четвертый – это те, кто просто себя причислил к чернобыльцам. Таких, поверьте, было предостаточно.
Первыми на крышу разрушенного реактора поднялись члены отряда чернобыльского спецназа, потом появились шахтеры, солдаты. Это были настоящие герои, они знали, что получить малую дозу облучения просто нельзя. Но шли. Через 7 месяцев после аварии 4-й энергоблок был полностью накрыт. Далось это неимоверно тяжелой и дорогой ценой. Случись эта авария сейчас, первым делом спросили бы – а сколько мне за это заплатят? Тогда мы не думали об этом, думали о другом – сможем мы победить атом или нет.
Героями вполне справедливо можно считать и наших московских медиков. Они оказались на порядок выше своих американских коллег, они знали, как спасать людей, а американец Роберт Гейл, приехавший к нам, не знал. Но и здесь не все было так просто.
Директор АЭС Брюхасов действительно сразу доложил в Москву, что случился пожар, и он будет ликвидирован. Но уже через несколько часов пошли лучевые заболевания. В минздраве все поняли сразу. Московские медики в 6 утра были готовы вылететь и забрать пораженных, но их задержали до 2-3 часов дня, пока «лучевка» пошла в полном объеме. Они вывезли 200 человек. И в шестой клинической больнице врачи Баранов, Вышкова днем и ночью не отходили от своих пациентов, спасая чернобыльцев. Сразу же была установлена боевая норма – 25 бэр, после которой списывали со станции и отправляли в безопасное место. Но много было и таких, кто получил более 100 бэр, все они высокую дозу радиации получили в мае, потому что были первыми.
Я провел на Чернобыльской АЭС 40 дней, я видел там все: авария высветила абсолютно всех – и руководство, и журналистов, и артистов, и простых людей. Там было всякое – и геройство, и мужество, и страх, и трусость. И это объяснимо. Для нормального человека такую обстановку выдержать непросто, были такие кто уходил, я их не осуждаю. Я осуждаю только за беспечность, безграмотность, неготовность к чрезвычайным ситуациям.
Чернобыль оказал влияние не только на нас, он оказал влияние на все человечество, на политику, на медицину, на философию, на жизнь многих будущих поколений. О Чернобыле надо знать и помнить. Сейчас многие думают, что все прошло и со временем вообще все нормализуется. Нет, уровень радиации пошел вверх – это подтвержденный факт. Кстати, вышедший фильм в России получил неоднозначную оценку: одни его посчитали пропагандой, другие одобрили за достоверность и уважение к ликвидаторам. Но то, что он занял первую строчку в рейтингах – это точно. Это оказало влияние на индустриальный туризм. Поток туристов в Припять увеличился в 5 раз. Правительство Украины сделало территорию вокруг АЭС открытой зоной и рассекретило часть архивов КГБ, относящихся к катастрофе.
Я в Припяти последний раз был в 2014 г., до этого я приезжал в город ежегодно. Это мертвый город. Однажды я взял стул в одном из пустующих домов, поставил посредине центральной площади. Сидел на нем и смотрел по сторонам. Потом приезжал туда еще много раз – стул как стоял, так и стоит. Трава стала прорастать сквозь асфальт, дома разрушаются, а стул стоит. Потому что вокруг никого…

Факт
На ликвидацию последствий чернобыльской катастрофы с первых дней были отправлены сотни, тысячи жителей со всех уголков Советского Союза. Были в их числе и наши земляки, гулькевичане. 160 гулькевичских ликвидаторов за проявленные мужество и героизм награждены государственными наградами, более 80 из них удостоены ордена Мужества.

С. Дремова.